Авторизація
Імя користувача :
Пароль :
Відновити пароль!
Поліція затримала підозрюваного у вбивстві чоловіка у Житомирі
Поліція затримала підозрюваного у вбивстві чоловіка у Житомирі

У дворі однієї з багатоповерхівок...

  • Поліція затримала підозрюваного у вбивстві чоловіка у Житомирі
    Поліція затримала підозрюваного у вбивстві чоловіка у Житомирі

    У дворі однієї з багатоповерхівок...

  • Сьогодні святкує день народження відомий овручанин Віталій Юшкевич
    Сьогодні святкує день народження відомий овручанин Віталій Юшкевич

    Віталія Юшкевича добре знають, люблять...

  • Чоловік, в якого стріляли на Польовій у Житомирі, помер у лікарні
    Чоловік, в якого стріляли на Польовій у Житомирі, помер у лікарні

    43-річний житомирянин, замах на вбивство...

  • У Житомирі прямо зараз транслюється російська телепрограма «Взгляд Панченко»
    У Житомирі прямо зараз транслюється російська телепрограма «Взгляд Панченко»

    У Житомирі прямо зараз транслюється...

Новини
Как КГБ уничтожало верующих в застенках на житомирской "Гуйве"

Как КГБ уничтожало верующих в застенках на житомирской "Гуйве"

13-11-2021




В 1970 году я работал в Житомире. Несмотря на свою специализацию – детская психиатрия, я изредка заходил во «взрослое» мужское отделение, где находился мой знакомый, бывший киевлянин Александр Порфирьевич М. Он, инженер, работавший тогда на местном электроламповом заводе, был «рукоположен» в психиатрическую больницу, поскольку в те сугубо атеистические времена в свободные часы предавался идее осмыслить Всевышнего. Именно так он назвал свою многостраничную рукопись, где имя Всевышние писал с большой буквы.
Был он одинок. Комната его была заполнена философской литературой. Соседям его напряженный мыслительный труд не мешал. Но сослуживец и друг, допущенный Александром к рукописи, из самых добрых побуждений решил посоветоваться с парторгом электролампового завода. Результатом была принудительная госпитализация Александра в психиатрическую больницу.
Даже там, в больнице, Александр старался интенсивно работать, писать. Позднее я узнал, что уже находясь на лечении, он стал объектом интереса местного КГБ. С ним беседовали, собирали о нем информацию и в Житомире, и в Киеве. Но он не был замечен ни в чем предосудительном, с диссидентами не общался, как и с ортодоксальными священнослужителями православной веры, отнюдь не думавшими об осмыслении Всевышнего. В Житомире тогда был захиревший
костел, где служил ксёндз, единственным желанием которого была эмиграция в Польшу. Его также не интересовали проблемы осмысления Всевышнего.
И главный врач, Виктор Иванович, и заведующий отделением в лечении Александра не усердствовали. Хотя искренне доверяли учению академика Снежневского о вялотекущей шизофрении. Терапия Александра была мягкой, щадящей. И никто из персонала не интересовался, принимает ли тот таблетки или выплевывает их в унитаз.
Иногда, в конце рабочего дня заведующий отделением (не помню его имени) приглашал Александра в свой кабинет и подолгу обсуждал с ним проблемы мироздания. Так с иронией называл мне их беседы сам Александр. Понимая свою ситуацию (я уже был под контролем местного КГБ), я не мог слишком часто и долго общаться с Александром.
Тогда он был единственным моим собеседником, знавшим намного больше меня. Внешне он совсем не тяготился своим пребыванием в психиатрической больнице. Персонал относился к нему с уважением. Подозреваю, что это был результат отношения к нему Виктора Ивановича. Часто его отпускали на один два дня в лечебный отпуск домой, он возвращался в больницу с новыми книгами из своей домашней библиотечки.
Понимал ли я всё, чем одаривал меня словами Александр? Нет, не всё, далеко не всё. Многое было для меня чужим, сложным, как я тогда называл, церковным. Позднее, живя в лагере, вспоминая его, я понял: он не был церковным мыслителем. Он хотел понять, осмыслить Всевышнего, исходя из глубокого понимания философии веры.
Сейчас, спустя десятилетия, познакомившись с трудами Фомы Аквината, средневековых философов, Ильина, Аверинцева, я понимаю: Александр, не имея доступа к трудам своих предшественников, искал себя, именно себя, в этом сложном мире. Именно общение с Александром было для меня поводом задуматься над реальностью существования диагноза «вялотекущая шизофрения». Это был его диагноз.
В те дни, в те месяцы жизни в Житомире по вечерам я работал над рукописью своей так дорого мне стоившей «Заочной судебно-психиатрической экспертизы по делу генерала Петра Григоренко». Обложившись юридической и медицинской литературой, я препарировал недавние события психиатрических репрессий в моей
стране. Как ни странно, мне очень помогла в осмыслении этого феномена книга московского профессора Даниила Лунца, подробно, в деталях описавшего становление судебно-психиатрической системы в СССР. Злая, циничная книга искусного палача, выполнявшего любые диагностические заказы власти.
К сожалению, в советской психиатрии не было осмысленной, честной писаной истории. Славословие учителям и гневное отрицание ошибок и недоразумений историей не является. Нет её и в Украине, в те времена также пораженной откровениями академика Снежневского и его оруженосцев. Но был здесь профессор Иосиф Адамович Полищук, он долго сопротивлялся внедрению «вялотекущей шизофрении» в диагностическую шкалу.
Печальная констатация: книга Лунца была и остается единственным текстом, показавшим полную зависимость судебно-психиатрической практики от КПСС от её ручного законодателя.
Спустя год я уехал из Житомира. Закончив там свою «Заочную судебно-психиатрическую экспертизу…» След Александра я потерял. Я стремительно погружался в другую жизнь, которая закончилась для меня арестом в 1972 году. В моём следственном деле Александр не всплыл, хотя другие мои житомирские контакты были расследованы обильно.
Где он? Жив ли? Где его рукописи? Ничего об этом не знаю. Да и сам я, отдав в ожидании ареста свои рукописи в три места, потерял их полностью. Десять лет отсутствия – слишком большой срок. Знаю, их в страхе уничтожили те, кому я их доверил…
Пытался найти Александра и в Житомире, и в Киеве. Потом осознал: зачем тревожить прошлое? Люди меняются под давлением жизненных обстоятельств. Да и ситуация в Украине позволяет осмысливать Всевышнего безбоязненно.
P.S. Книгу Лунца с моими правками и замечаниями на полях мои родители сохранили в домашней библиотеке. В 1972 году во время обыска служащие КГБ её не листали, их интересовали только рукописи и Самиздат. Так книга выжила.
Несколько лет тому назад я дал на время это уникальное издание молодому коллеге, живо интересовавшемуся судебно-психиатрической проблематикой, Сергею Сергеевичу Шуму, тому самому. Позднее неоднократно просил книгу вернуть. Он не вернул.


Семен Глузман


Как КГБ уничтожало верующих в застенках на житомирской "Гуйве"


Глузман Семен Фішельович
Матеріал з Вікіпедії

Семе́н Фі́шельович Глу́зман народився. 10 вересня, 1946 р., м. Київ, УРСР — лікар-психіатр і правозахисник, колишній дисидент та політв'язень, президент Асоціації психіатрів України, директор Українсько-американського бюро захисту прав людини від 1990 р., член Американського товариства психіатрів від 1979 р., член Королівського коледжу психіатрів Великої Британії з 1980 р., член Канадської психіатричної асоціації з 1981 р., Товариства психіатрів і неврологів Німеччини, співголова Комітету «Бабин Яр» (разом із Мирославом Поповичем, Іваном Дзюбою). За його життя в 1977 р. його ім'ям названа французька клініка Сен-Дені: фр. CAC Saint-Denis "Sémion Gluzman", Centre de sante semion gluzman clinique psychiatrique à st denis. Один із авторів Закону України «Про психіатричну допомогу». 1978 р. був оголошений роком Семена Глузмана від «Amnesty International». У 1998—1999 рр. експерт Організації Об'єднаних Націй з прав людини.

Лауреат України «Людина року — 1999» як «правозахисник року».

У 1970 р. закінчив студіювання у Київському медичному інституті[1]. Працював у м. Житомирі, у м. Коростені, а з 1972 р. — у м. Києві[1].

У листопаді 1971 р. підготував незалежну заочну судово-психіатричну експертизу в справі генерала Петра Григоренка, якою генерала було визнано психічно здоровим всупереч державній точці зору політичного режиму в СРСР, довів незаконність застосування проти генерала методів репресивної психіатрії, те, що він «психічно хворий» — підготована була фахівцями інституту судової психіатрії ім. В. П. Сербського. У 1972 році Семен Глузман був засуджений (головно за вказану незалежну експертизу) на 7 років концтаборів (у Пермській області) додатково йому дали 3 роки заслання (у Тюменській області). Він відбував покарання разом із Іваном Світличним, Євгеном Сверстюком, Левком Лук'яненком.

Від 1982 р. — працював у Києві робітником фабрики. З 1985 року почав друкуватися та займатись професійною діяльністю.

Від 1991 року — виконавчий секретар Асоціації психіатрів України.

У серпні 2010 року президент України Віктор Янукович ввів Семена Глузмана у Громадську гуманітарну раду при президенті України[14]. Семен Глузман на фоні загалом гіперкритичного ставлення до пострадянських порядків в Україні та в охороні здоров'я зокрема, схвально відгукувався про діяльність уряду Азарова[15], лаяв Ющенка та іронізував щодо умов утримання в тюрмі Юлії Тимошенко.

Учасник ініціативи «Першого грудня» з 1 грудня 2011 р.[17] по 18 грудня 2012 р.

Виступав на захист ув'язненого у Росії українського режисера Олега Сенцова.

У 2012 році вийшла друком книжка спогадів Семена Глузмана «рос. Рисунки по памяти или воспоминания отсидента».

На головну сторінку

«    Березень 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбНд
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Новини