Они перенесли пытки и унижения. Их освободили в зале суда.
Права человека в Украине заканчиваются тогда, когда очень нужно кого-нибудь посадить . Хватают любого, выбивают признание и отправляют за решетку годиков эдак на 8-15. А то и пожизненно. Это не единичные случаи. Это – система. Она была создана еще в 20-е годы прошлого века вместе со сталинской репрессивной машиной. Она исправно работает и по сей день.
– Мы сидели в зале суда, в клетке, когда судья зачитывал приговор, – рассказывает Женя Задерейко – он и еще трое молодых парней, жителей Малина, почти 7 лет отсидели за преступление, которого не совершали. – Когда судья в первый раз произнес слово «оправдать», мы ничего не поняли. Судья читал и читал, и лишь минут через десять до меня стало доходить, что я свободен! Судья окончил зачитывать приговор и приказал конвойному открыть клетку, чтобы выпустить нас, а тот тоже не поверил и спрашивает: «Что, всех четверых?»
– А я заплакал, – включился в разговор Андрей Скок, – никто ведь не верил в положительный результат.
Семь лет назад, 23 июня 2006 года, четверых парней упекли за решетку по страшному обвинению только потому, что милиционерам надо было прикрыть серьезный служебный «прокол» – своевременно не была объявлена в розыск пропавшая 13-летняя Маргарита Лисовская. Результаты этой «операции» превзошли ожидания: фальсификаторы получили поощрения и повышения, квартиры и звезды на погоны. А молодые люди получили сроки от 10 до 15 лет.
Произошло же вот что: 2 декабря 2005 года не пришла домой несовершеннолетняя Маргарита Лисовская. Ее родители обратились в Малинский райотдел милиции. Но там не нашли оснований для возбуждения уголовного дела. Розыскного дела милиция также не завела. И только 5 апреля 2006 года труп девочки случайно обнаружили в лесопосадке.
Молодые люди долго не хотели общаться с журналистами, и только в преддверии годовщины их ареста корреспонденту газеты «Субота» удалось разговорить ребят.
– Я был главным фигурантом в деле, – рассказывает Вячеслав Скуратовский. – То есть, я якобы насиловал и убивал. Когда нас арестовали, мне было 24 года. Сейчас – 31. Дочке Анечке было 2 месяца. Брали меня 23 июня. После ДТП я находился дома – мне пришлось перенести серьезную операцию – сшивали разорвавшуюся печень. Милиционеры приехали ко мне домой. Говорят, проедем в райотдел – есть несколько вопросов по поводу аварии. Привезли меня в Малинский райотдел милиции, завели в какой-то кабинет. Сижу. Заходит какой-то милиционер, достает из ящика стола фотографию девочки, показывает мне. Спрашивает: «Знаешь?» Я сказал, что лично не знаю, но видел такие же фотографии, расклеенные на досках объявлений и на столбах. Милиционер говорит: «Ничего, познакомим». Через некоторое время открывается дверь в кабинет, и я вижу соседскую девушку Аню, а рядом с ней – милиционер начальственного вида. Аня указала на меня рукой, и дверь закрылась. Потом он, уже один, зашел в кабинет и сказал милиционеру в кабинете: «Допрашивайте и закрывайте». Меня посадили в «обезьянник», а затем перевезли в ИВС в соседнем районе. Оттуда периодически привозил в Малин для «бесед», то есть для издевательств.
– Меня избивали чем попало и куда попало, – дрожащим голосом продолжает Вячеслав, – но так, чтобы не оставалось следов. А однажды меня оставили в райотделе милиции на ночь. Около полуночи меня забрали в какой-то кабинет. Заходит прокурор, начальник райотдела, его заместитель, начальник уголовного розыска и еще кто-то. Всего было человек 7-8. Мне скрутили руки за спину, надели наручники, посадили на стул. Один житомирский милиционер ударил меня стулом по голове. Сиденьем. Я упал. Меня подняли, посадили на стул. Подошел другой и одел мне на голову пластиковый пакет. Я начал задыхаться. И начали меня бить пластиковой бутылкой с водой по голове. Не меньше ста раз ударили. Один бил ребром ладони по шее и приговаривал: «Меня в Морфлоте еще не так били». На 10-й день издевательств я подписал явку с повинной. Я заявлял в суде о пытках, а меня лишь успокаивали: «Все будет хорошо, все будет по справедливости. Мы все знаем, мы все видим, мы во всем разберемся». А потом приговор – 15 лет лишения свободы (прокурор требовал пожизненного).
Как рассказал адвокат ребят Василий Кравчук, на них указала несовершеннолетняя девушка, некая Аня. Она заявила, что убивали Риту 6 человек. Впоследствии две отпали. Как выяснилось, они в то время служили в армии. Версия об изнасиловании также отпала, поскольку экспертиза не установила, что девочка имела половые контакты. Да и вся одежда на ней была цела. Аня же – девушка с большими странностями. Она периодически убегала из дома, а милиция ее разыскивала. И в этот раз сотрудники милиции ее нашли, припугнули и предложили оговорить парней. Она и оговорил тех, кого знала. Ей подсказывали, что нужно говорить, и она говорила. Так, она не была знакома с Женей Задерейко. Но он был нужен фальсификаторам, поскольку у него был автомобиль. Так вот, чтоб Аня его опознала, милиционеры дали ей рассмотреть фотографию на его водительских правах. Об этом Аня сама впоследствии рассказала в суде.
А истинного убийцу никто и не думал искать. Действительно: если кого-то уже посадили, то выявлять настоящего преступника крайне нежелательно ни для милиции, ни для прокуратуры. Это ведь будет означать, что все доказательства, якобы собранные по делу, сфальсифицированы!
– На меня у Ани была обида, – поясняет Вячеслав. – Я ее отгонял от нашей компании, мне было стыдно находиться рядом с ней. Потом, в суде, она так и объяснила свое решение оговорить меня и моих друзей. Мы написали кассационные жалобы, и решением Верховного суда приговор был отменен, а дело – направлено на новое судебное рассмотрение, которое продлилось еще около 4-х лет. И нужно было ждать. Не на воле, не дома, а в тюремной камере.
– Ну и как вам сиделось в тюрьме? – спрашиваю у Вячеслава.
– Несладко. Но подробностей я рассказывать не буду. Скажу лишь, что меня поместили в камеру с теми, кто проходил по тяжелым статьям. Были среди них как отпетые уголовники, так и люди адекватные, которые понимали, что ни я, ни мои друзья по несчастью вменяемого нам преступления не совершали. …Да и сам начальник райотдела говорил мне: «Ты думаешь, мы не знаем, что ты не совершал этого преступления? Знаем. Но у нас такая работа».
Андрею Скоку сейчас 26 лет. Когда посадили – было всего 19. Он признался в преступлении, которого не совершал, когда нему начали загонять иголки под ногти.
– Тогда, 23 июня 2006-го, я находился дома, – рассказывает Андрей. – Ко мне приехали двое в гражданском. Сказали, что из военкомата. Дескать, приехали разобраться, почему я не служу в армии. Я сказал, что комиссован по зрению, но они настояли, что надо ехать в райотдел. Там меня завели в кабинет к начальнику милиции и стали задавать вопросы. Начали издалека, а потом в лоб: «Неужели ты не помнишь, как Скуратовский убил девушку?» Я сказал, что впервые об этом слышу. Тогда сказали, что организуют очную ставку с Аней. Я сказал: «Организовывайте!» Завели меня в другой в кабинет, привели эту Аню. Очную ставку снимали на видео. Она говорила, что убитая Маргарита встречалась якобы со Славой, а в момент убийства она и Маргарита в нашей компании отдыхали на природе. Я спросил у нее: «Ты что, хочешь пацанам жизнь поломать?» Я не признавал свою вину, и тогда на одном из допросов мою праву руку зажали в станок для сшивания дел, и один из допрашивающих начал мне засовывать иголку под ноготь. И я повторил то, что плела эта Аня. Потом меня трое суток продержали в райотделе милиции, прикованным к батарее. Трое суток у меня ни крошки во рту не было. Меня допрашивали, избивали, душили пластиковым пакетом. Меня сломали. Потом заставили показать, где находился труп. Я этого не знал. Показал наугад. Тогда сотрудники милиции меня «подкорректировали» – даже на видеосъемке видно и слышно, как мне подсказывали, что нужно говорить. Когда везли на очередной допрос, завезли в лес, приставили пистолет к голове и стали говорить, в чем убитая была одета, чтобы я это рассказывал без запинки, иначе пристрелят при попытке к бегству. Я понял, что защитить себя не смогу, и признался в том, чего не совершал. …А потом 6 лет и 9 месяцев – тюремная камера и прогулки в бетонном дворике-колодце.
– У меня есть железное алиби, – продолжает Андрей. – В тот день, когда по версии следствия убили Маргариту, я со своей невестой был у ее подружки в гостях. Но это алиби следствие и суд не устроило. …Невеста не дождалась моего освобождения. Да и никто уже не верил в него.
– А сейчас как к вам четверым относятся: верят в то, что вы невиновны?
– Город разделился на два лагеря: одни верят, другие считают нас убийцами, – вздохнул Андрей.
– Чем думаешь заниматься?
– Я учиться хочу в университете… Поступать думаю.
– А я учился в Киевском университете строительства и архитектуры на 3-м курсе, – вступил в разговор Женя Задерейко, – как раз сессию сдавал. 23-го июня 2006-го мне позвонила мама и сказала, что меня вызывают в милицию. В субботу 24-го явился в райотдел. Меня стали спрашивать, знаю ли я такую Анну Я-ко. Сказал, что слышал, но лично не знаком. Начальник райотдела взял у меня водительские права и куда-то ушел. Примерно через полчаса он приехал и говорит: «Извини, тебя не опознали, можешь идти домой». А потом сказал, что их интересует еще и Антон Ковтонюк, и он хотел бы с ним пообщаться. Я поехал к Антону домой и вернулся в милицию вместе с ним. С ним милиционеры беседовали еще около 2- часов. Его тоже спрашивали об Ане и о Маргарите. Потом нас отпустили. На следующий день меня снова вызвали, якобы изучить протектор шин моего автомобиля. Я приехал, и меня закрыли. Я думаю, меня бросили в этот котел, потому что из всей этой компании у меня одного был автомобиль, а им нужен был обвиняемый именно с автомобилем.
Что интересно, в день исчезновения Маргариты, 2 декабря 2005-о Женя находился в Киеве, в аудитории на занятиях, что подтверждается журналами посещений. Кроме того, два преподавателя отметили, что он присутствовал, в своих записных книжках. Но судей это алиби не устроило.
Сейчас Женя восстановился в университете. Но – лишь на заочное отделение. И невеста его дождалась, а все 7 лет морально поддерживала.
Под конец беседы к нам подошла мама Андрея Скока Майя Владимировна. Я спросил у нее, как она пережила эти 7 лет. «Я не жила, я мучилась. Возила в житомирскую тюрьму по четыре сумки передач. Вся моя пенсия уходила на это. Я ни секунды не верила в то, что ребята могли совершить такое. У них очень хорошая компания, с водкой не дружат, не хулиганят», – ответила она. Женщина пережила 3 сложных операции и чудом выжила.
Автору не удалось встретиться с Антоном Ковтонюком – он живет и работает в Киеве. А перед арестом служил в подразделении «Беркута» в Ирпени в звании сержанта. В день убийства Маргариты был на службе. В телефонном разговоре, отвечая на вопрос, зачем и почему его приплели к делу, он сказал, что, наверное, фальсификаторам захотелось выявить заодно и «оборотня в погонах» – за это тогда поощряли.
Теперь Антон не может восстановиться на прежней службе, поскольку до сих пор числится в базе данных как судимый. По этой же причине не может выехать за границу на заработки.
– Будете требовать компенсаций за нанесенный вам ущерб, – спрашиваю у ребят.
– Семь лет, украденных из жизни, нам никто не вернет, – философски ответил Андрюша Скок.
Тем временем истинный убийца Маргариты Лисовской гуляет на свободе, а те, кто сфальсифицировал это дело, кто пытал ребят, по-прежнему творят «суд и правду». За исключением замначальника малинского райотдела милиции Александра Побережного. По словам Жени Задерейко, тот на суде клялся именем Бога, а через 2 месяца утонул, купаясь в море.
Кассационная инстанция усмотрела в этом деле массу нарушений и направила его на новое рассмотрение. А потом – оправдательный приговор. Однако точка в этом деле еще не поставлена – прокуратура обжаловала его.
***
…Если вы думаете, что тюрьма не для вас, только потому, что законов вы не нарушаете, ошибаетесь: сядете за убийство, изнасилование, взятку или распространение наркотиков, если кому-то так будет выгодно или же если просто попадетесь под руку. Так было и при Кравченко, и при Луценко, при Кучме и при Ющенко. Так было всегда. И только когда эта машина будет сломана, Украина сможет называться европейской страной.
