Эта история потрясла весь мир: следователь Генеральной прокуратуры влюбилась в заключенного, авторитетного бандита, целовалась с ним на встречах и, в конце концов, принесла ему в камеру пистолет.
Побег был неудачным – бандит убил тюремщика, но убежать не удалось. Следователь выдавил из него признания, кто передал оружие, и был потрясен – оружие передала сама следователь Генеральной прокуратуры… Был суд, сообщницу бандита осудили на 7 лет заключения, она освободилась и уехала к родителям в Киев, где встретила нового любимого человека из Житомира, вышла за него замуж, сменила фамилию и переехала жить в наш город.
Кто она, наша героиня, которая уже почти 20 лет живет в Житомире, которую мы встречаем в магазинах, на улицах и в кафе, – безумно влюбленная Джульетта из Генпрокуратуры или несчастная жертва заговорщиков?
Мне кажется, даже сама она не знает, кто она.
Может быть, именно поэтому Наталья Воронцова отказывается от встреч с журналистами даже за большие деньги.
ДЛЯ ОДИНОКОГО ВОЛКА
Сергей Мадуев, он же Червонец, он же Андрей Львов, он же Сергей Ли, получил всенародную известность после выхода на экраны страны кинофильма “Тюремный романс” с Александром Абдуловым и Мариной Нееловой в главных ролях.
И хотя авторы фильма даже не пытались пересказывать фабулу реальной, до предела запутанной, криминальной истории, с их легкой руки тема трагической любви старшего следователя по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР Воронцовой и отпетого уголовника Мадуева стала без конца муссироваться телевидением и прессой.
Между тем многие другие интересные, если не сказать загадочные, обстоятельства этого беспрецедентного дела долгое время упорно замалчивались и прокуратурой, и МВД.
Интервью о драме, разыгравшейся в “Крестах”, не давал только ленивый, но почему-то люди, на плечи которых легла основная тяжесть расследования, каждый раз оставались за кадром.
Впервые мы получили возможность взглянуть на перипетии этой истории глазами человека, сумевшего благодаря своему профессионализму одержать победу в психологической дуэли и над прошедшим все тюремные университеты матерым бандитом, и над искушенным в тонкостях юриспруденции работником правоохранительных органов.
Полковник КГБ Владимир Георгиев узнал о чрезвычайном происшествии в “Крестах” 4 мая 1991 года из своей любимой передачи “600 секунд”. И удивился.
Со всякими чудесами приходилось сталкиваться за годы службы в секретном ведомстве, но чтобы преступник бегал по следственному изолятору с пистолетом в руках и палил в охрану…
Слава богу, что хоть раненного в живот майора Егорова военным медикам удалось спасти.
А через несколько дней заместитель начальника управления КГБ генерал-майор Александр Чухонин пригласил Георгиева к себе в кабинет и предложил возглавить расследование этой не имевшей аналогов по дерзости попытки побега.
Конечно, здесь речь не шла ни о терроризме, ни о шпионаже, но ведь оружие бандиту Мадуеву за решетку мог передать лишь кто-то из сотрудников правоохранительных органов. А значит, кому, как не чекистам, выступать арбитрами в таком щекотливом деле.
Как в таких случаях полагается, была создана оперативно-следственная группа. Формально возглавил ее следователь прокуратуры Выборгского района Круглов. Но, по существу, весь объем оперативно-следственных действий предстояло выполнить работникам госбезопасности.
Первым делом Георгиев добился перевода Мадуева из “Крестов” в следственный изолятор КГБ. Первая встреча запомнилась надолго.
– Владимир Геннадиевич, – обратился начальник изолятора. – Я не могу обеспечить вашей безопасности. В “Крестах” для допросов Мадуева специально стальную клетку смастерили. А у нас ничего подобного и в помине нет. Давайте хоть к столу его наручниками пристегнем. Неровен час, и вас в заложники возьмет.
Опасения эти были не напрасны. Бандит обладал недюжинной силушкой. Мог отжаться от пола 400 раз, знал приемы восточных единоборств. Говорят, что однажды он один смог отбиться от 12 уголовников, пришедших в камеру для приведения в исполнение смертного приговора, вынесенного Червонцу одним из воров в законе. Кстати, кличку “Червонец” Мадуев получил за то, что за такси всегда расплачивался десятирублевой банкнотой и не брал сдачи.
Но как можно рассчитывать на разговор по душам, когда твой собеседник сидит в кандалах?
– Введите и снимите с него наручники, – приказал полковник. – И принесите, если можно, индийского чаю и хороших сигарет.
Но на душе было неспокойно.
Железнодорожный вокзал.
За пять минут до отправления поезда № 5 Ташкент – Москва к вагону подошел элегантного вида молодой человек с раскосыми глазами. Он предъявил билет и спокойно стал пробираться в свое купе. Но здесь его ждали. Здоровенные оперативники навалились сзади, и уже через мгновение он оказался прикованным наручниками к одному из них.
Всего 17 месяцев погулял на свободе Сергей Мадуев после побега из зоны, но накуролесить успел изрядно. Десятки дерзких грабежей по всей стране. Объекты – квартиры цеховиков, партийных бонз и даже воров в законе. А в Ташкенте обнаглел настолько, что замахнулся на святое – захватил деньги воровского общака.
И вот песенка спета. Кто-то из своих стуканул ментам.
Мадуева обыскали, изъяли наган, пистолет ТТ и повели в здание вокзала. Здесь в комнате линейного отдела милиции собралось чуть ли не все руководство местной милиции.
Каждому хотелось поглазеть на попавшегося в капкан матерого волка. Но бандит, казалось, был в хорошем расположении духа. Элегантным движением руки он достал откуда-то из-за пазухи гранату, выдернул зубами чеку и продемонстрировал всем свое грозное оружие.
– Стоять, суки! Все, кто здесь находится, – заложники. Я требую машину и денег. Мне терять нечего. В комнате повисла гробовая тишина. Мадуев с отвращением смотрел на бледные лица перепуганных милицейских начальников, которые, по его убеждению, бывают смелыми и уверенными в себе только тогда, когда их шкуре ничего не угрожает. Оперативник, пристегнутый к Мадуеву наручниками, и вовсе потерял человеческий облик. Упал на колени и стал умолять отпустить его к больной жене и маленьким детям.
Но первый шок прошел, и стражи порядка начали торговаться, заговаривать зубы. А в это время их коллеги разработали план захвата бандита. Снайпер, засевший в здании напротив, должен был выстрелить Мадуеву в руку. А другой спецназовец, внедренный в комнату под видом простого милиционера, намеревался схватить упавшую гранату и выбросить ее в окно.
Поначалу все пошло как по нотам. Снайпер не подвел. Пуля отсекла бандиту фалангу пальца, и от неожиданности он выронил лимонку. Не сплоховал в первый момент и боец спецназа. В прыжке, как заправский бейсболист, он поймал скачущий по бетонному полу смертоносный “мяч” и швырнул его в проем окна.
Швырнул, но не попал. Граната ударилась в стену и отскочила прямо под ноги перепуганных полковников и генералов. Они обалдело таращились на готовый вот-вот взорваться предмет, как князь Болконский смотрел на вращающееся у ног французское ядро. От страха горе-начальники даже не сообразили лечь на пол. Мадуев отпрыгнул в сторону и залег. Шли секунды, а граната не взрывалась. На счастье ташкентской милиции, она оказалась бракованной.
Когда Мадуев уселся напротив, даже видавший виды чекист содрогнулся. На лице и теле бандита не было живого места. Одни синяки, кровоподтеки и ссадины. Вылитый Фредди Крюгер из “Кошмаров на улице Вязов”. Охрана “Крестов” явно переусердствовала. Но на предложение написать заявление об избиении Мадуев с достоинством ответил: “Со шконки я упал, гражданин начальник”.
Никаких других показаний первое время из него вытянуть не удалось. Впрочем, учитывая состояние здоровья подследственного, Георгиев и не спешил форсировать события. Шла оперативная работа, и круг подозреваемых сужался. Первым сюрпризом стало известие от экспертов, установивших, что использованный при попытке побега револьвер был тем самым оружием, которое изъяли у бандита в Ташкенте при аресте. Только заводской номер был стерт, а канал ствола процарапан надфилем. А поскольку хранился этот пистолет вместе с другими вещественными доказательствами в опечатанном сейфе прокуратуры, взять его и передать преступнику мог только один из членов оперативно-следственной группы Прошкина, проводившей расследование всех уголовных “подвигов” Мадуева.
Под подозрением, таким образом, оказалось человек 8 – 10.
Вскоре были получены данные о том, что сестре Мадуева незадолго до преступления звонила какая-то женщина и просила достать пистолет для брата. Но в следственной группе числилось всего две женщины, из которых только старший следователь прокуратуры Наталья Воронцова имела постоянный контакт с преступником. Многие другие соображения также делали ее главной подозреваемой. Но, несмотря на кажущуюся простоту, дело обещало быть очень сложным. Ведь ни одной прямой улики – отпечатков пальцев, показаний свидетелей, наблюдавших момент передачи оружия, – найдено не было.
Помаленьку стал давать показания и сам Мадуев. Он сообщил, что пистолет в “Кресты” ему пронес следователь Рябинин. И подробно описал обстоятельства этой сделки.
На следующем допросе Георгиев упрекнул подследственного:
– Что же вы, Сергей Александрович, вводите нас в заблуждение? Проверили мы ваши показания. Не получается. Не мог Рябинин вам ствол передать.
Мадуев удивился несказанно:
– А вы что, действительно проверяли?
– Ну а как же!
– Да вот так. Раньше, что следователям ни говорил, они все к делу подшивали. Без всяких там формальностей.
– Не может этого быть, – теперь уже изумился чекист.
– А вы возьмите, к примеру, вот этот 5-й том моего уголовного дела и сравните вот с этим 27-м.
Полковник прочитал и не поверил своим глазам. Из материалов дела следовало, что в один день и час бандит находился одновременно в двух городах. В одном он совершал преступление, а в другом праздновал день рождения на глазах десятка свидетелей. Получалось, что следователи не сочли нужным ни факты проверить, ни уголовное дело целиком прочитать.
– Но, пардон, это же все с ваших слов написано!
Тут Мадуев поведал историю, как в Ташкенте ему в камеру переправили маляву. В ней авторитетные люди просили Червонца взять на себя все преступления, висящие на изъятом у него при аресте оружии. В благодарность они обещали организовать побег. Поскольку Мадуеву – один хрен – светила вышка, он с легкостью начал присваивать себе грабежи и убийства, которых не совершал. Благо на бандитских малинах он вдоволь наслушался пьяных откровений своих блатных корешей. Когда не хватало фактов, пускал в ход воображение. А следователи к словам и не цеплялись, только успевали записывать. Очень скоро уголовное дело бандита распухло до 78 томов. А количество вменяемых ему преступлений перевалило за 60.
Когда же пришло известие о смерти людей, обещавших содействие в побеге, Мадуев понял, что попал в ловушку. Если два его собственных убийства еще оставляли надежды не мытьем, так катаньем уйти от высшей меры наказания, то 20 чужих делали исход судебного процесса легко предсказуемым. Бандит стал отказываться от несовершенных деяний, но было уже поздно. Полковник Прошкин, который уже чувствовал себя без пяти минут генералом, и слушать об этом ничего не хотел. Ему жизненно был необходим “процесс века”.
Почти четыре месяца Георгиев чуть ли не каждый день по 8 часов пытался убедить Мадуева выдать следствию своего сообщника.
– Мы же знаем, что это сделала Воронцова, – напирал на подследственного чекист. – Уже есть немало тому доказательств. Рано или поздно мы соберем все необходимые свидетельства, и ее ждет незавидная участь.
Бандит хоть и отрицал причастность женщины к этому делу, но было заметно, что ее судьба не совсем ему безразлична. Тогда чекист решил изменить тактику. Он начал представлять ситуацию так, как будто все улики и доказательства вины Воронцовой уже собраны и на днях будет получена санкция на ее арест. Мадуев, вероятно, принял это за чистую монету и сам вдруг спросил:
– А что можно сделать, чтобы облегчить ей приговор?
Георгиев ликовал в душе, но виду не подал:
– Да только одно – ее явка с повинной.
– Организуйте мне встречу с Воронцовой, и я попытаюсь убедить ее во всем признаться.
– Сергей Александрович, следственный изолятор – не дом свиданий. Чтобы устроить встречу, мне надо иметь ваши письменные показания.
После некоторых колебаний Мадуев соглашается изложить всю правду на бумаге, а чтобы хоть как-то отблагородить, прямо скажем, некрасивый, с точки зрения блатной братии, поступок, не стал указывать на заявлении числа. Мол, когда Воронцова сознается, я поставлю более позднюю дату. Но нашу бюрократию на хромой кобыле не объедешь. В канцелярии тут же поставили штамп: “Получено 15 августа 1991 года”.
Теперь перед следствием встала задача вытянуть признание из самой Воронцовой. Без него рассчитывать на победу в суде вряд ли приходилось. Существовала, правда, хрупкая надежда, что рандеву, на котором настаивал Червонец, даст положительные результаты.
Решено было заснять эту встречу на видео, разумеется, предварительно получив на то санкцию прокурора. Только при этом условии материалы могли впоследствии рассматриваться как доказательство в суде. Мадуеву на выбор была предоставлена одна из четырех комнат для допроса, где, дожидаясь Воронцову, он обшарил все уголки в поисках аппаратуры прослушивания. Не обнаружив ничего подозрительного, он лишь потребовал заклеить пластырем дверной глазок. Для того, чтобы чекисты не записали голоса, Мадуев и Воронцова стали разговаривать между собой шепотом.
После свидания Воронцову отпустили, но на следующий день неожиданно арестовали. При обыске у нее дома обнаружили целую коллекцию фотографий “романтика с большой дороги”. Но она своей вины не признала и начала строчить жалобы во все инстанции.
Дни шли, а дело буксовало на одном месте. Когда отведенное законом время содержания под арестом подходило к концу, ей устроили допрос с сюрпризом.
Начало не предвещало для Воронцовой ничего из ряда вон выходящего. Она сидела около своего адвоката и чувствовала себя уже одной ногой на свободе.
– Раз уж вы на меня жалобы строчите, давайте без обиняков. Я вам вопрос в письменном виде, а вы мне письменно ответ, – схитрил чекист.
Когда дело дошло до вопроса о любовных отношениях с преступником во время последней их встречи, Воронцова вспыхнула:
– Да как вы можете мне, следователю Генеральной прокуратуры, такие вопросы задавать!
– Так и пишите, – поддакнул адвокат, – мы их в суде на этом разобьем.
Георгиев забрал у допрашиваемой лист, спрятал на всякий случай в стол и продолжил:
– А теперь, Наталья Леонидовна, давайте посмотрим прелюбопытнейший фильм.
– Какой фильм? – встрепенулся защитник, всем своим нутром почувствовав неладное.
А на экране телевизора уже вовсю ворковали два голубка, заключая время от времени друг друга в жаркие объятия и сливаясь в огне поцелуев.
Георгиев вдруг вспомнил старую картину о разведчиках и произнес крылатую фразу:
– Ну что, дальше будем крутить кино?
Воронцова была ошеломлена. И продолжать дальнейшую игру оказалась не в силах. Тут же она во всем созналась. Хитрый план Георгиева сработал на все сто процентов. После допроса адвокат в отчаянии махнул рукой:
– Вот дура!
Червонец искренне возмутился, когда узнал о существовании видеофильма. В сердцах он заявил, что отказывается от дальнейшего сотрудничества со следствием. Но уже через пару дней успокоился и однажды даже цинично упрекнул Георгиева:
– Что же вы меня заранее не предупредили. Я бы прямо там, в камере, ее “трахнул”.
Долгое время после этого он пытался выведать у полковника, где же была размещена видеокамера: “Я же там все обшарил!”
Заявление о признании своей вины, написанное рукой Воронцовой 18 октября 1991 года, занимает 28 страниц. Но наиболее интересным местом в нем является объяснение причин своего поступка.
Во время первой встречи Мадуев не проявил к ней никакого интереса. Обозвал секретаршей и отказался разговаривать. Надо сказать, что Воронцова была человеком добросовестным, высокопрофессиональным и педантичным. Школу окончила с золотой медалью. Лично расследовала не одно сложное уголовное дело. Она сразу обратила внимание на множество противоречий в деле Мадуева. Ей стало ясно, что большинства преступлений этот человек не совершал.
Несколько раз пыталась она убедить Прошкина убрать недоказанные эпизоды из обвинительного заключения. На что тот неизменно отвечал: “За два убийства, которые бандит совершил в Ленинграде, ему все равно дадут вышку. Какая ему разница?”.
Сам Мадуев тоже был настроен пессимистически. На все призывы своей радетельницы бороться за жизнь лишь махал рукой: поздно уже что-то менять. Теперь дело бумага ведет.
Видимо, желание помочь человеку, оказавшемуся жертвой системы, позже переросло в серьезное чувство. Воронцова все время вспоминала следователя, который вел “Витебское дело”. Он повесился, когда выяснилось, что расстрелянный за 15 убийств человек на самом деле ни в чем не был виноват. Корить себя всю оставшуюся жизнь за подобный поступок она не хотела. Чтобы войти в доверие к подследственному, Воронцова подолгу беседовала с ним о жизни. У нее сложилось мнение, что Мадуев оказался в мире криминала только потому, что не встретил на своем пути настоящую женщину. Кроме того, многие черты в характере преступника ей явно импонировали.
В этом не было ничего удивительного, поскольку бандит любил рисоваться благородным Робин Гудом. Например, когда при ограблении одной из квартир хозяину вдруг стало плохо – схватило сердце, – он пообещал вызвать скорую помощь. И действительно, двадцать минут накручивал телефон в аптеке, расположенной напротив дома. И лишь когда неотложка приехала, поспешил скрыться. После этого случая он всегда брал на дело валидол. В другой раз, узнав, что ограбленная им женщина беременна, вернул ей часть драгоценностей на сумму более 40 тысяч рублей. Но все эти поступки были, скорее всего, обыкновенным понтом.
Мадуев не мог не заметить искреннее желание следователя помочь ему как человеку и начал свою дьявольскую игру. Он стал повторять, что никакие усилия не спасут его от смерти. Единственная возможность – это устроить побег. Он все уже продумал и рассчитал. Ему нужен только пистолет с двумя патронами. Нет, он не собирается никого убивать. Нужно только пугнуть охрану и, может быть, выстрелить в собаку, которую на него спустят. Воронцова сначала решительно отвергает это предложение, но время идет, а другой возможности спасти подследственного от незаслуженного (с ее точки зрения) расстрела она не находит.
Но легко сказать – достань пистолет! Оружием на каждом углу в то время еще не торговали. Мадуев предлагает связаться со своей сестрой Людмилой и решить эту проблему через нее. Воронцова вызывает сестру в Ленинград, но та отказывается помочь. Воронцова в отчаянии. Она уезжает в Москву, но Прошкин почти насильно возвращает ее на берега Невы. Нужно, дескать, ознакомить Мадуева с обвинительным заключением и привезти 35-й том уголовного дела, который почему-то остался в северной столице.
Тут еще одно странное совпадение. Ключи от сейфа, в котором лежит 35-й том, у Рябинина, но он вдруг заболевает. Воронцовой ничего не остается, как взять у него ключи и самой открыть сейф.
К своему удивлению, Воронцова находит в нем не только нужные ей бумаги, но и коробку с вещественными доказательствами, среди которых – оружие, изъятое при аресте у Мадуева. Тут же валяются без всякой описи золотые вещи и браслеты. Странно, она сама слышала, как Прошкин приказывал Рябинину сдать все вещдоки на хранение в специальную комнату. Но что тут думать, когда сама судьба идет ей навстречу. Вот оно, оружие, которое так давно и безуспешно она искала. Воронцова взяла, кроме нагана, еще газовый пистолет и пистолет ТТ. Все это принесла на очередной допрос в “Кресты”.
Мадуев был поражен до глубины души, когда увидел в руках следователя свое оружие. Он категорически отказался его взять, ведь экспертиза легко идентифицирует ствол и подозрение неминуемо падет на Воронцову. Но другого шанса не предвиделось. На следующий день Мадуев взял наган (пистолет ТТ оказался в нерабочем состоянии, а газовое оружие ему не подходило) и предложил на всякий случай спилить номер и процарапать надфилем ствол, для того чтобы баллистическая экспертиза зашла в тупик.
Но нужны были еще патроны калибра 7,62. А где их взять? Пистолет уже давно снят с вооружения. Тут опять повезло. Воронцова обратилась к знакомому следователю (мол, потеряла вещдоки), и тот дал ей пригоршню разнокалиберных патронов, среди которых имелись несколько более или менее подходящих.
Мадуев обещал после побега возвратить пистолет Воронцовой, чтобы та положила его на место.
3 МАЯ 1991 ГОДА.
ЛЕНИНГРАД
“Кресты”. 7.30 утра.
Дверь в одиночную камеру со скрежетом распахнулась.
– Мадуев, на выход! Этап на Москву! – скомандовал майор.
– Почему сегодня? – удивился Мадуев. Ему точно было известно, что этап назначен на завтра.
– Без разговорчиков! Быстро на выход!
Двое охранников с собакой не сводили глаз с арестованного. Мадуев понял, что весь его план летит к чертовой матери. В праздничные дни охрана в следственном изоляторе удвоена. Бежать сейчас – это просто безумие. Первая пришедшая в голову мысль – избавиться от пистолета, который пятый день лежит в его плавках. Но куда его деть? В унитаз не пролезет, даже по частям. Оставишь в камере – найдут. Да и как его вытащить на глазах у охраны.
Мадуев собрал вещи и вышел в коридор. Вот его уже подводят к столу, где происходит личный досмотр и передача арестованного конвою этапа. Сейчас наган найдут, и последний шанс вырваться на свободу будет потерян. Или грудь в крестах, или голова в кустах, решил бандит, выхватил пистолет и выстрелил в стену.
– Всем стоять! Убью, гады!
Он переводил ствол то на одного охранника, то на другого.
Улучив момент, капитан Афанасьев в два прыжка нырнул за железную дверь и включил сигнал тревоги. Охрана бросилась врассыпную. В этот момент майор Егоров попытался приблизиться к Червонцу, но тот, не задумываясь, выстрелил ему в живот. Взяв одного человека в заложники и отобрав у него ключи, Мадуев открыл дверь во двор тюрьмы. Но на встречу уже спешили охранники с автоматами. Он заскочил обратно и попытался убежать по коридору, однако и там его остановили вооруженные люди. Мадуев в отчаянии вскинул пистолет, но нестандартный патрон дал осечку. В ту же секунду бандита сбили с ног и принялись месить ногами и дубинками.
Эта история закончилась скверно практически для всех ее участников. Воронцова была уволена из прокуратуры, а позднее суд приговорил ее к семи годам лишения свободы. Почти все следователи, работавшие в группе Прошкина, были вынуждены тоже уйти из правоохранительных органов. Полковник Георгиев, которого многие прочили на высокую руководящую должность в управлении КГБ, написал заявление об уходе по собственному желанию, когда Ленинградскую спецслужбу возглавил бывший пожарник.
Пожалуй, один лишь Мадуев оказался в выигрыше. Обвинение сняло с него все недоказанные эпизоды, но за два убийства и множество грабежей суд в 1994 году дал бандиту-романтику “вышку”. А пока по факту попытки побега шло следствие, у нас в стране был введен мораторий на смертную казнь. Расстрел ему заменили пожизненным заключением. “Одинокий волк” чалился в Новочеркасской тюрьме в специальной одиночной камере с видеонаблюдением. В 2000 году его перевели в Соль-Илецкую колонию “Черный дельфин”, где поместили в трехместную камеру (вместе с двумя кавказцами). Вскоре он умер, как говорят, от обострения сахарного диабета.
Получается, что безрассудный поступок Воронцовой все-таки спас ему жизнь. Хотя и не надолго.
P. S. Как объяснил Георгиев, его подразделению на первом этапе была поставлена только одна задача: выяснить, кто пронес Мадуеву оружие. В дальнейшем предполагалось более тщательно разобраться и с другими загадочными обстоятельствами этого дела. Ведь многие факты и странные совпадения до сих пор не нашли удовлетворительного объяснения. Но досрочное увольнение полковника из органов госбезопасности нарушило эти планы.
Конечно, теперь, по прошествии стольких лет, вряд ли кто-нибудь сможет докопаться до истины. Есть, например, люди, которые после тщательного исследования биографии “последнего бандита Советского Союза” и неоднократных встреч со всеми героями нашей истории пришли к твердому убеждению: за спиной Воронцовой стоял кто-то третий и умело ею манипулировал. Именно этот “мистер Х” и направлял все события в нужное ему русло. Гипотетически допустив этот вариант, мы находим ответ на массу вопросов, главный из которых – судьба награбленных Мадуевым ценностей.
По грубой прикидке, состояние Червонца должно было приближаться к 500 тысячам советских рублей в золотых украшениях, драгоценных камнях, антиквариате, иностранной валюте и наших “деревянных”. На следствии он неоднократно заявлял, что спрятал свой клад то на Смоленском кладбище, то в багажнике машины, стоящей в одном из тихих ленинградских дворов. Порой даже называл конкретные адреса. Однако посланные туда сыщики возвращались ни с чем.
Но если Мадуев сумел договориться с кем-то из следственной группы Прошкина: я вам деньги, а вы мне свободу, тогда становится понятным многое. И долгие уговоры Воронцовой, не желавшей вначале заниматься делом Мадуева. И странная осведомленность бандита в деталях личной жизни женщины-следователя, выказанная им при первой же встрече. А целая цепь странных совпадений? Сначала отчаявшаяся найти пистолет Воронцова вдруг направляется приказом начальника в Ленинград, там ей в руки вкладываются ключи от сейфа, а в нем случайно лежит боевой наган.
По-прежнему не понятно, откуда у Мадуева взялись 16 патронов, изъятых после попытки побега, если Воронцова передала ему только одну горсть. По какой причине коллеги по следственной группе спокойно наблюдали за тем, как Воронцова готовит бандиту домашние обеды и стирает его штаны. Наконец, почему в 1994 году, когда Воронцова уже сидела в тюрьме, контролер “Крестов” Роман Кумачев опять пронес в камеру Мадуева пистолет (на этот раз ТТ с глушителем)? И еще сотня разных “почему” могли бы найти свое объяснение. Но, увы…
И все же, уважаемый читатель, чем черт не шутит, подойдите к своему окну, посмотрите во двор. Может быть, именно около вашего дома стоит тот самый потертый “жигуленок”, в ржавых недрах которого до сих пор покоятся сокровища флибустьера в законе, раба божьего Сергея Мадуева.
“ТЮРЕМНОГО РОМАНА”
– Я специально съехала с квартиры, чтобы никто не нашел. Меня измучили звонками, вопросами. Звонят все кому не лень. И спрашивают одно и то же: почему влюбилась в Мадуева и как могла решиться подбросить ему пистолет? Вспоминать эту историю мне очень тяжело, устала… – вздыхает Наталья Воронцова и в ответ на просьбу прокомментировать свое сегодняшнее поле деятельности добавляет: – Ну да, я занялась частной адвокатской практикой. Защищаю в основном мелких воришек и коррупционеров. Недавно вот пришлось быть адвокатом у работников собеса, обвиняемых во взятках.
Историю преступной любви, которая случилась почти 30 лет назад в Петербурге, а впоследствии легла в основу фильма “Тюремный роман”, многие хорошо помнят. Парадоксальные и трогательные отношения между женщиной-следователем и подследственным – безжалостным убийцей Сергеем Мадуевым, на счету которого было несколько трупов, грабежей и разбоев, потрясала своим финалом.
Напомним, единственная женщина-следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР, делавшая просто головокружительную карьеру, внезапно потеряв разум, подбросила пистолет своему возлюбленному. Побег не удался по роковому стечению обстоятельств. Был убит охранник, а Мадуев, приговоренный к высшей мере наказания, пока шло новое следствие, попал под мораторий об отмене смертной казни. Воронцовой дали семь лет. А вскоре на всю Россию прогремел фильм “Тюремный роман”.
– Да не любила я его! – злится Наталья. – Десять у него было преступлений, а еще десять с лишним повесили на него – не смогла я с этим смириться!
Быть может, и жалость была причиной возникновения отношений между следователем и подследственным, но…
– Есть у нас видеопленка, на которой зафиксированы близкие отношения между Натальей Воронцовой и Сергеем Мадуевым уже после попытки побега, – говорит полковник КГБ Владимир Георгиев, – и вообще все доказательства этой связи. Ясно одно: любила она его!
Отмотав пять лет в женской колонии под Питером, Наталья Воронцова вернулась к своим родителям на Украину. Скорее всего, к этому времени ее любовь к рецидивисту уже сгорела. С его же стороны ее и не было вовсе. Три года назад, практически накануне своей смерти от сахарного диабета, Мадуев в колонии под Оренбургом (там он отбывал пожизненное заключение) признался нашему журналисту: “Я никогда ее не любил, просто использовал, и мне ее жаль как женщину. Она меня? Да, конечно, любила…”
Но женское счастье все-таки улыбнулось Наталье: в Житомире она встретила свою судьбу, молодого человека, на семнадцать лет моложе ее, и вышла замуж. Но ее главная мечта – вернуться к любимой работе – осталась неосуществленной: в прокуратуру вход ей был закрыт навсегда.
Тем не менее, Наталья Воронцова нашла выход из положения: она стала адвокатом. В основном по уголовным делам.
– Я очень скучаю по своей прежней работе, – призналась Воронцова. – Стала вот адвокатом, а что делать?! С работой в Житомире очень тяжело. Чтобы хоть как-то быть ближе к любимому делу (ведь я отдала прокуратуре полжизни!), сначала устроилась в фирму юрисконсультом, но платили очень мало. Мне работа не очень нравится, но деньги нужны. Хотя несмотря на то, что я уже заработала себе имя на этом поприще, платят копейки…
Несколько месяцев назад Наташа с мужем была вынуждена поменять квартиру.
– Так я решила спрятаться от своего прошлого, – вздыхает Воронцова. – Чтобы поставить точку, решила написать о себе и Мадуеве книгу. Расскажу, как все было на самом деле. Назову “Истина о “Тюремном романсе””. Муж помогает советами. А вот мама – категорически против: мол, не стоит ворошить прошлое.
Еще Наталья Воронцова мечтает, как только закончится ремонт в их новой квартире и немного подкопится денег, родить ребенка и забыться в приятных материнских заботах.
– Поздновато, конечно, для первенца, ведь мне уже 48 лет! – вздыхает Наташа. – Но все-таки хочу рискнуть. Ради мужа. Ведь мы друг в друге души не чаем. И дети для нормальной семьи – необходимость… Главное, что я благодаря моему Николаю, после всего случившегося со мной в Питере опять начала верить людям.
Отбывая срок в колонии, Наталья Воронцова в одном из своих писем написала:
“Когда-то я сказала, что никому не верю. Вот это и есть истина, которую я постигла, прожив почти 40 лет. Да, нужно было случиться такому “событию” в моей жизни, чтобы разувериться во всем и во всех. Хочу, чтобы меня оставили в покое. Кому нужна истина по этому делу?! Никому! Нужна лишь сенсация. Сейчас, когда начался суд над ним (имеется в виду Мадуев. – Прим. Авт.), везде говорится не о нем, а о том, что именно я ему принесла оружие. Я чувствую, что конец для него будет один. Жутко…”
Конец в этой истории, похоже, хоть для Натальи ожидается счастливым.
